Слова: Амин Рамин, исполнение: Джавид Касимов
Сын Хинд, как удивительно и странно,
что ты ликуешь в радости беспечно!
Пусть мы в цепях, а ты на троне Шама,
мы — Ахль уль-Бейт, и память наша вечна.
Я — Зейнаб, я — свет глаз Захры и честь Али,
Мой дед — Пророк для всех миров и свет земли.
Меня вовек не видел взор запретных глаз:
так как же ты, Язид, посмел глядеть на нас?
Хусейн лежит растерзанный в пустыне,
а ты, сын Хинд, в прохладе и на троне
плетёшь своё коварство, но отныне
ты не узнаешь мира и покоя!
Сын Хинд, как удивительно и странно,
что ты ликуешь в радости беспечно!
Пусть мы в цепях, а ты на троне Шама,
мы — Ахль уль-Бейт, и память наша вечна.
Решил ты, что присвоил власть на вечный срок
и что богатства можно взять с собою впрок.
Но дни твои отмерил Тот, Кто создал Ад,
и близок час, когда с земли уйдёт твой яд.
Ты низок, хоть высок дворец твой в Шаме,
а нам пред Богом велено смириться.
Исчезнешь ты, и весь твой блеск растает,
а наша память вечно будет длиться.
Сын Хинд, как удивительно и странно,
что ты ликуешь в радости беспечно!
Пусть мы в цепях, а ты на троне Шама,
мы — Ахль уль-Бейт, и память наша вечна.
Надменно ты в своём дворце воссел на трон,
там, где войска хранят тебя со всех сторон.
Ты бьешь Хусейна острой тростью по губам,
чтобы добавить больше слёз к моим слезам.
Пусть грудь горит от жара и печали,
а слезы льются горькою волною,
тебе в лицо смеюсь и презираю
тебя, сын Хинд, я — Зейнаб, пред тобою.
Сын Хинд, как удивительно и странно,
что ты ликуешь в радости беспечно!
Пусть мы в цепях, а ты на троне Шама,
мы — Ахль уль-Бейт, и память наша вечна.
Добавить комментарий