Гнозис Гейдара Джемаля как метафизика Иблиса

Развиваемая Гейдаром Джемалем концепция интересна и в своём роде поучительна тем, что она описывает реальность именно так, как видит её Иблис. Согласно Откровению, в центре тварного мира находится мухаммадов свет и реальность людей Дома (А): «Аллах — свет небес и земли. Пример Его света – как ниша, в ней светильник...» (24: 35). Не будем более подробно говорить об этом – интересующийся может ознакомиться с данной темой, например, здесь и здесь. Иблис, разумеется, видит это так, что в центре мира стоит его метафизический враг, то есть принцип зла. Иначе говоря, для Иблиса мухаммадов свет или «великое существо», пользуясь терминологией Джемаля, — это и есть «сатана», главный метафизический оппонент. Этот «супостат иблиса» есть добро для «партии Аллаха» и, соответственно, зло для «партии шайтана».

Само по себе «верховное существо» — то есть «пример света Аллаха», как сказано в аяте «Свет», или мухаммадова реальность, или абсолютное бытие, или свет светов – это первое проявление действия Аллаха и Его Замысла, а поскольку Иблис восстал именно против Замысла Аллаха, то данная архитектоника Космоса для него, естественно, будет являться не принципом порядка, а сгущением хаоса.

В «Ориентации Север» верховный принцип космоса, стоящий за самим «верховным существом», выражен Джемалем с предельной отчётливостью иблисовой логики – это «вагинальная бездна», которая скашивает всё. «...Бездна есть коса, которая отрицает, иными словами, бесконечная первореальность есть экстравертная негация, направленная от себя наружу, отрицающая то, что есть не-она».

У Джемаля тут присутствует важная интуиция, потому что «бездна» или «бесконечная первореальность» — это в действительности первичная тварная Воля, в которую Аллах вложил возможность всех вещей, и к которой бытие этих вещей относится так же, как прилагательное — к существительному. И это — «величайшая бездна» (умк акбар), о которой сказано в «Дуа Симат» от Имама Махди (А): «...Во имя Твоего величия, великолепия, могущества и власти, которые не может выдержать земля, и пред которым содрогаются небеса, и ими сдерживается величайшая бездна...» И это — «бестравная земля» (ард джузур), на которую нисходит вода первобытия из «тяжёлых облаков»: «Разве они не видели, что Мы гоним воду на бестравную землю?...» (32: 27).

Однако как видит Иблис это первичное действие Аллаха, содержащее в себе возможности всех вещей? Как манифестацию бессмысленной бездны, «косящего ничто», как случайно сгустившуюся форму хаоса, ибо сам Иблис исключён из данной логики, из данного порядка и смысла.

Впрочем, в метафизике Джемаля есть место и для Бога – так же как есть место для него и в оптике Иблиса, который тоже ведь никогда не отрицал Всевышнего, не отрицает его и сейчас. То, что отрицает Иблис, — это Замысел Аллаха, конкретнее – Его план относительно человека, ибо Аллах поставил халифом его, а не сатану, как тот рассчитывал. А потому на месте божественных Воли и Замысла, структурирующих Космос, для Иблиса стоят Бездна и Хаос, ибо Воля сама по себе оказалась «бессмысленной», не такой, как он ожидал.

История сатаны, согласно хадисам, такова, что он когда-то был царём на земле, в эпоху борьбы джиннов и титанов (наснас). Потом Аллах уничтожил титанов и развеял джиннов по краям ближнего мира, а верховного джинна по имени «Харис» (таким было имя Иблиса – ср. с Зевсом) вознёс в воинство ангелов, где тот в течение долгих эпох поклонялся ему, желая стать Его наместником на земле. Однако Аллах создал в этом качестве Адама. Харис-Иблис отказался признать его Замысел, вследствие чего был изгнан и получил отсрочку до Раджаата, когда Посланник Аллаха (С) убьёт его.

Интересно, что человеческая форма, которая, согласно пророческой метафизике, представляет собой хейкель таухида (образ единобожия), у Джемаля есть не что иное, как «кукла», сотворённая злым демиургом. Правда, в центре этой глиняной куклы зияет некая пустота, некое «иное», проще выражаясь – «дырка от бублика», совсем уж по Достоевскому. Эта дырка от бублика оказывается печатью «Иного», «невидимого Субъекта» — то есть джемалевского бога, который по отношению к реальности удивительным образом оказывается Ничем. Этот Бог-как-Ничто, а не настоящий Бог Откровения, явленный в реальности творения всей мощью Своего действия и Своих тварных атрибутов, – это бог Иблиса, Бог того, кто был отлучён от Замысла.

Ибо будучи отлучённым от Замысла Аллаха, через который Аллах проявляет Себя для творений, Иблис и воспринимает Аллаха как «непостижимое ничто», «абсолютно Иное, не данное ни в каком опыте» — ибо «опыт» об Аллахе можно получить только по Его знамениям, короче говоря, — по следам Его действий в творении, потому что Аллах по Своей Сущности действительно абсолютно непостижим. А потому Аллах для Иблиса «вынесен за скобки» — он признаёт Его, но никак не воспринимает в окружающей себя реальности. Иначе говоря, в иблисовой оптике реальность представляет собой нагромождение абсурда, а «по ту сторону» его находится некое черное Нечто, абсолютно трансцендентное и непознаваемое, ибо Иблис отлучён от Замысла Аллаха и воспринимает любой свет – свет Замысла – как тотальный ужас.

А потому в основе иблисова отношения к реальности стоит Бунт. Он бунтует против онтологического Замысла, против порядка вещей – бунтует «ради невозможного». Бунт ради бунта, «нет» всему, что есть, – это вызов Плану, строящему бытие по определённому порядку, задуманному Богом, вызов Творцу как таковому – жест Иблиса, ибо у Иблиса нет альтернативы действию Аллаха, возводящему колонны всех вещей. Его альтернатива – ничто, разрушение всего и вся ради самого разрушения как такового. Это и есть конечная цель Иблиса – по мере возможности разрушать Замысел Всевышнего относительно человека, чтобы вместо стройно задуманного Аллахом порядка встал хаос, где все элементы перемешаны друг с другом: «Клянусь Твоим величием, я совращу их всех, кроме Твоих избранных рабов» (38: 82-83).

Иблис верит в потустороннего Бога, признаёт Его единство и могущество, но при этом ведёт войну с Его Планом: он перечёркивает не Бога, а мир.

Сегодня орудием этого тотального бунта, этого противостояния «тирании реальности», по Джемалю, должны стать ваххабиты, объединившиеся со всевозможными леваками, неформалами и другими «носителями протеста». Эта куча отбросов «бросит вызов системе», чтобы на её обломках построить очередное царство добра.

Часто говорят о том, что исламский мир сегодня в огне, в крови и хаосе. Однако по Джемалю всё обстоит наоборот: хаоса и крови в исламском мире ещё недостаточно – надо больше, больше, чтобы это кровавое море подошло к определённой точке кипения и породило из себя того, кто носит название «махди» у Джемаля (напишем с маленькой буквы, чтобы не затрагивать имя настоящего Махди) и «Даджала» или «Суфьяни» — у мусульман. И в этом плане далеко не случайна его поддержка «ИГИЛ» в последнее время, потому что «ИГИЛ» — это одно из знамений Суфьяни.

Джемаль, разумеется, ни разу не является шиитом, но и ваххабитом его тоже назвать трудно. Скорее это гностик особого перверсивного типа, паразитирующего на мировых религиях, вроде Симона Волхва, пытавшегося купить апостольство (имамат) у Петра, или «старца горы», великого иересиарха и основателя оккультного государства Хасана Саббаха.