Философия и ирфан в Исламе

Часто поступают вопросы о том, что такое философия и ирфан, и каково их место в Исламе.

Под философией надо понимать такую систему мышления, которая построена на независимом разуме. Как мы увидим ниже, в этом определении одинаково важны оба слова — «независимый» и «разум».

Философия возникла в древней Греции как попытка объять человеческим разумом законы космоса, который тоже казался разумным.

Надо отметить, что между философией и религией есть принципиальное различие, состоящее в том, что если философия берет свой исток внутри человека, в его разуме, то религия основывается на внешнем для него божественном авторитете, то есть на Откровении. В этом плане философия по своей сути является нерелигиозным, секулярным явлением (что не означает  — антирелигиозным).

В основе философского мышления лежит та идея, что человек – самодостаточное существо, которое с опорой на собственный разум может познавать действительность и давать самому себе законы и правила, по которым ему следует жить. Тогда как в религии такие законы и правила дает Бог, и божественная картина мира, описанная в Откровении, является основой всякого познания.

Итак, в религии линия дискурса идет «сверху вниз», тогда как в философии она поднимается «снизу вверх». Иначе говоря, религия построена на Откровении Бога – людям; затем уже, исходя из Его воли, зафиксированной в фундаментальном Тексте (Книге), люди начинают проводит работу по интерпретации этой воли, дабы приблизиться к наиболее правильному ее пониманию. Тогда как в философии, наоборот, человек, исходя из собственных внутренних ресурсов, выстраивает некую картину мира и божества, которая представляется ему наиболее убедительной и логичной. То есть в первом случае опорной точкой становится Бог и Его воля (Книга), во втором – человек и его Разум. И этот разрыв фундаментален, его ничем не заполнить. В религиозной парадигме Смысл приходит «извне», из вышестоящей сакральной инстанции, в философской – создается самим человеком из собственных ментальных источников.

В этом плане принципиально важен вопрос о разуме и его сущности. Разум в Коране и хадисах – это производная от света Непорочных, Ахль уль-Бейт (А). Есть почитать, например, главу о разуме из «Кафи» Кулейни или «Бихар уль-анвар» Маджлиси, то становится понятно, что истинный разум человека привязан к Маасуму, привязан к свету Мухаммада и рода Мухаммада (С).

Высший или первый разум (акль авваль) – это ангел, число голов которого равно числу творений; верхний правый столп Трона; белый свет; имя Аллаха, «которым озарились небеса и земля»; Письменная трость, которой на Скрижали написано то, что было и будет; первое творение в ограниченном бытии (то есть в бытии ниже Мухаммада и рода Мухаммада). И это — разум Мухаммада и его рода.

Что же касается человеческого разума, то он – отражение этого высшего разума, свет от него в каждом из нас. Это подобно отражению одного и того же светильника в разных зеркалах: в зависимости от их искривлённости или прямоты, замутнённости или прозрачности отражения будут разными. Поэтому все индивидуальные разумы отличаются друг от друга.

Этот человеческий разум является отпечатком очень могущественной силы — самой могущественной после света творения, то есть после Мухаммада и рода Мухаммада (С), — однако как отпечаток и тень он сам по себе слаб и бессилен:

«Неужели человек не видит, что Мы сотворили его из капли? И вот он открыто препирается!» (36:77).

А потому тот частный, личный и независимый разум, который имеет в виду философия, есть разум глины, легко способный оборачиваться своей противоположностью — неразумием и даже безумием.

Связь философии с безумием является чем-то установленным для современной западной мысли: в этом плане восточное мышление, продолжающее связывать философию исключительно с разумом и разумностью, безнадежно отстало. После работ Шопенгауера, Ницше, Хайдеггера и Фуко ясно, что сама по себе разумность человеческого разума есть всего лишь рябь на океане неразумности. Довольно показательно, что история западно-европейской философии закончилась безумием одного из последних её представителей. В исламской терминологии мы можем понять это как совокупность сгущений «глиняного» начала, пытающегося осмыслить самого себя и при этом впадающего в постоянные противоречия и апории. Подлинную разумность этот разум приобретает через связь с Доводом (Худжатом), то есть Откровением и Вали. Лишь тогда он восходит к своему началу — Первому разуму, лежащему в основе любого ограниченного бытия.

Поэтому между разумностью религии и разумностью философии есть принципиальная разница. Философ считает свидетельство своего разума последним аргументом, и если видит, что свидетельство разума расходится со словами Откровения или Вали, выбирает первое. Тогда как человек религии выбирает слова Бога, даже если они расходятся с показаниями его разума. В этом плане интересен риваят о диспуте ученика Имама Садика (А) Хишама ибн Хакама с суннитским философом Абу Хузейлом. Абу Хузейл предложил ему выйти на диспут с таким условием: «Если ты победишь, то я стану шиитом. А если верх одержу я, то ты станешь суннитом». Хишам сказал: «Это несправедливо». «Почему?» — удивился Абу Хузейл. Хишам сказал: «Если ты проиграешь, то станешь шиитом, потому что ты достиг до предела своего разума и своих аргументов. Но если я проиграю, то я обращусь к своему Имаму. Ведь я не философ, чтобы заявлять, что знаю истину обо всем, и я не называл себя Доводом (Худжатом)».

В общественно-исторической плоскости, если мы обратимся к цивилизациям, построившим себя на философском способе мышления, как, например, западно-европейская, то увидим, что религия там постепенно размывалась, пока не ушла на обочину общества, уступив место всеобъемлющему автономному разуму, диктующему свои законы самому себе.

Согласно Хайдеггеру, история Западной Европы была не чем иным, как результатом развертывания этапов философского мышления. Из грез разума, возникающих внутри самой человеческой субстанции, — из этого единого луча рождаются многочисленные проекции на плоскость реальности – техника и государства, искусство и экономика, войны и поэзия. Но подоплекой, внутренней изнанкой этих многообразных форм являются гештальты разума, разворачиваемые им из самого себя. Философия на Западе являлась нервом общества, проектирующим его перспективы, пронизывающим своим пониманием все его поры. Она переживала баталии и схватки, взлеты и падения, имела своих генералов и солдат, государства и партии. Философия являлась несущей конструкцией Запада, его основной струей, бьющей под максимальным напором, от которой во все стороны разбегались тысячи более мелких струй.

Совершенно иную структуру истории и общества мы видим там, где смыслы развертываются из одного фундаментального и неизменного Текста. Здесь все остальное, по сути, становится лишь комментарием к такому Тексту. В данном обществе также может существовать «философия» — как она была и есть в исламском мире, — но только в виде одной из разновидностей комментария. В «философских» же обществах она была самим Текстом, а автономный человеческий Разум – Богом, пишущим этот Текст. Философия в религиозных обществах – средство, а не судьба.

Оба типа общества – религиозный и философский – обладают своей органической структурой, каждый имеет особую логику развития. Более того: религиозный тип, как очевидно сегодня, оказался более живучим и устойчивым, хотя и неспособным порождать фаустовскую динамику, которая позволяла бы конкурировать с философским на уровне вторичных проявлений, вроде техники и организации. Самый великий западный философ двадцатого века констатировал смерть философии, истощение Бытия и наступление ночи Запада. Это и есть последний вывод, к которому приходит любое философское мышление, даже самое грандиозное из всех, — после двух с половиной тысяч лет своего развития. То есть «нормальным» является только один тип общества – религиозный, центрированный на Книге, тогда как развитие «философских», автономных типов надо рассматривать как некую мутацию, эксперимент, приводящий в конечном итоге к странным и неоднозначным результатам. И, насколько можно понять по ныне существующему западному обществу, у него два выбора – либо трансформироваться в нормальное общество Текста, либо исчезнуть.

Итак, еще раз: в основе философского мышления лежит идея автономного разумного человека, «человека-самому себе хозяина», независимого от посторонних и внешних авторитетов. Философски мыслящий индивид заглядывает в свой внутренний разум и видит там законы, правила, нормы, по которым следует жить, в соответствии с которыми следует мыслить. Религиозный индивид пытается черпать всё это не из разума, а из Откровения.

Исходя из сказанного, можно ли как-то справиться с такой дилеммой, имеет ли философия какое-либо место в религии Откровения, или она полностью ей враждебна?

В действительности философия, как мы уже сказали, может иметь определенное положение в религии Ислам, но только служебное. Для человека, достигшего видения и понимания в религии, философия способна принести пользу. В противном случае она в состоянии навредить. Это как телескоп: если поставить его в подвал, он будет только загромождать помещение, а если разместить его на крыше, то можно видеть через него звезды.

Итак, философия бывает полезна и вредна, в зависимости от условий.Как яд, принятый в малых дозах и при правильных условиях, способен быть лекарством, а в противном случае убивает.

Что же касается ирфана, то в целом этот термин является довольно размытым. В общем смысле под «ирфаном» обычно понимают некое путешествие в область сокровенного, недоступного обычному сознанию. То есть когда завеса спадает, и человек начинает видеть нечто тайное, говорят, что он стал носителем «ирфана».

Ирфан по самой своей сути является двойственным явлением. Потому что видеть можно то, что дано от шайтана, и то, что дано от Аллаха.

Возможен божественный и сатанинский, истинный и ложный ирфан.

Божественный ирфан можно определить так: это любовь к тем избранным наместникам, которых возлюбил Аллах. «Познание Аллаха – познание Имама своего времени».

Имам Саджад говорит: «Поистине, у каждого раба есть четыре глаза: два глаза, которыми он взирает на дела своего дальнего мира, и два глаза, которыми он взирает на дела своего ближнего мира. И если Аллах – велик Он и свят! — желает рабу блага, то Он открывает ему те два глаза, которые есть в сердце, и он видит ими скрытое, а если желает ему что-то иное, то оставляет сердце как оно есть».

(«Таухид» Садука, хадис 480).

Открытие «глаз сердца» достигается через две вещи: познание и деяние. Первое состоит в понимании Таухида и Ахль уль-Бейт (А). Если человек постигает значение слов «Он – Аллах, Единый, Самодостаточный» и постигает тайну Ахль уль-Бейт, состоящую в том, что им дарован вилаят над всем творением, завеса падает, и Аллах открывает ему взор на сокровенное.

Деяния же состоят в исполнении предписаний исламского Закона – воздержании от запретного и предосудительного (харам и макрух), исполнении обязательного и желательного (ваджиб и мустахаб). «Так Мы поставили тебя на шариате из повеления – следуй же ему! И не следуй страстям тех, которые не знают» (45: 18).

Соединение познания и деяний дают в сумме истинный ирфан. Поэтому можно сказать так: ирфан – это и есть религия Аллаха в целом. То есть не существует никакого другого ирфана, кроме подлинного вероубеждения и шариата Мухаммада (С). Ирфан неотделим от истинной религии; он и есть эта религия.

А потому истинный ирфан является принадлежностью исключительно шиа иснаашария, а всё остальное – ирфан ложный, то есть различные формы «видения сокровенного», инспирированного Иблисом: «Шайтаны внушают откровения своим друзьям» (сура Скот, аят 121).

К Имаму Садыку (А) пришел один сподвижник и начал восхвалять некоего суфийского шейха, который совершал чудеса, угадывал будущее и т.д. По его мнению, всё это было свидетельством исключительной праведности шейха. Имам (А) сказал: «Этот человек – нечестивец». – «Но как возможно то, что он делает?». Тогда Имам (А) приказал принести два сосуда – один с мочой, другой с водой. «В каком из двух ты видишь свое отражение?» — спросил он. – «В обоих». – «Это ответ на твой вопрос».

Шайтан (Иблис) является могущественным существом, бывшим в свое время царем земли, потом вознесенным в ангельский сонм. Через свое исключительное поклонение Аллаху он достиг очень высокого положения, однако утратил его из-за гордыни и отказа поклониться Адаму. Шайтан проклят, однако Аллах в награду за его поклонение оставил за ним большие способности вплоть до Судного Дня. Иблис находится вне рамок земного пространства и времени, как бы обнимая своим взором множество людей сразу. Ему открыта полная картина творения Аллаха (люди видят только ее малую часть). Поэтому он может созерцать будущее и прошлое, знать тайны, оказывать влияние на различные события и производить чудеса. Тех людей, которые вступают в связь с ним, думая, будто получают доступ к сокровенному, он может снабжать различными видениями и необычными способностями.

Предсказывая будущее или исцеляя болезни, такие люди приобретают влияние и авторитет, изумляя остальных. Они очень опасны, потому что находятся под вилаятом шайтана, под его сенью, и благодаря его помощи способны совершать необычайные дела, которые другим кажутся божественными. Последователи такого человека, входя под его управление (вилаят), тем самым незаметно для себя входят и под управление шайтана, принимая последствия устранения своих затруднений связанными с ним силами за влияние Божественных сил, находящихся в алям уль-гайб (сокровенном мире).

Имам Садык (А) сказал по поводу человека, утверждавшего, что у него есть связь с миром сокровенного:

«Посланник Аллаха, да будет мир над ним и родом его, сказал: “Шайтан воздвиг между землей и небом трон своего правления... и вот, если он позовет кого-то к себе, и тот даст ему ответ, и люди последуют за ним, шайтан воплотится в нем и вознесет его к своему трону”» («Ихтийару маарифати рриджаль», 303).

Имам Бакир (А) сказал: «Нет такого дня, и нет такой ночи, чтобы все джинны и шайтаны не посещали имамов заблуждения и неверия... Они низводят им их речи и их ложь, и вот, такой имам заблуждения каждый день говорит, что созерцал в видении то и то» (Кафи, 60/184).