Часть 1. Кем был Иисус?

Ответ на вопрос: «Кем был Иисус?» занимает умы (пост)христианского мира вот уже несколько столетий. Он не был богом или «сыном божьим», как утверждает христианская версия – это очевидно. Но не менее ясно, что он больше, чем простой человек. Ни о ком так сильно не расходились людские мнения, как о нём. Один только список источников на данную тему займёт не один том. В попытках решения этой загадки были выдвинуты сотни теорий, одна противоречивее другой. Астральное божество, получившее человеческие черты, мифический спаситель-полубог, вроде Митры, революционер, социальный реформатор, нравственный учитель, философ, иудейский заговорщик, невежественный фанатик, душевнобольной,  — это только некоторые из версий того, кем он на самом деле был. Интересно, что версию о сумасшествии Христа впервые выдвинул католический священник Жан Мелье, живший во Франции в конце 17-начале 18 вв. Согласно Древсу, Христос – мифологическая фигура, которой не существовало в действительности. По Вольтеру он – мошенник, воспользовавшийся римским пленом иудеев для проповеди мракобесной мифологии. Розенберг считал его одним из предтеч арийской религии, Швейцер  – революционером и бунтарём против римского господства,  Толстой – философом и теоретиком «непротивления злу силой», и так далее, вплоть до совсем уже экзотических версий, вроде тех, которые объявляют Христа одной из индийских аватар.

Однако получить ответ на этот вопрос можно только в религии Последнего Откровения.

Итак, кто есть Иисус (А)?

Иса ибн Марьям (Иисус сын Марии) – предпоследний Пророк, «слово Аллаха» (калимату ллах), Мессия (масих) и помощник Имама Махди во время его прихода.

Он – предпоследний в единой цепи 124-х тысяч пророков, проходящих через всю историю от Адама до Печати (Мухаммада), Довод Аллаха над творением.

Он – поддержанный «духом святым» (руху ль-кудус), как сказано в Коране: «И Мы даровали Иисусу сыну Марии ясные знамения и подкрепили его духом святым» (2: 87). И этот дух – первый разум, который есть верхний правый столп Трона Аллаха, белый свет и ангел, «число голов которого равно числу творений» — поддерживает Пророков и Имамов и даёт им непорочность и знания.

Он – знамение Аллаха: «И Мы сделали сына Марии и его мать знамением»  (23: 50) – потому что Аллах по Своей Сущности непостижим, невидим и неслышим, и проявляет Себя лишь через Свои знамения, которые являются Его творением и выражением Его Воли и Замысла. И таков Иса ибн Марьям (А).

Он — спасённый из рук иудеев: как говорится в «Дуа Симат» от Имама Махди (А): «...и спас его от иудейских рук». Иудеи были избраны из всех народов, чтобы подготовить приход Мухаммада и рода Мухаммада, однако они отказались от этой миссии, а потому утратили положение «избранного народа» (подробно вопрос о миссии иудеев раскрыт в «Тафсире Имама Аскари»).

Коран говорит: «…И сказали (иудеи): “Воистину, мы убили Мессию Иисуса, сына Марии, посланника Аллаха”. Но не убили они его и не распяли, а это только показалось им. Те, которые препираются по этому поводу, пребывают в сомнении и ничего не ведают об этом, а лишь следуют предположениям. Они не убивали его — поистине. –

О нет! Но Аллах вознес его к Себе, ведь Аллах – Могущественный, Мудрый.

Среди людей Писания не останется такого, который не уверует в него до его смерти [т. е. после его второго пришествия], а в День воскресения он будет свидетелем против них» (4: 157-159).

Согласно хадисам, Христос не был распят — вместо него был распят Иуда, которому Аллах придал его облик.

В каноническом христианском Евангелии мы находим такой интересный момент, подтверждающий данную версию. Там говорится, что римский наместник Пилат отпустил некоего разбойника Варраву, но приказал распять Христа. «Варрава» означает «сын Отца» (Бар-Абба), то есть имя Мессии. В свою очередь, из более ранних источников мы с удивлением узнаём, что имя этого «разбойника» было «Иисус». Еще Ориген — один из «отцов церкви» — возмущался: «…Имя Иисус, вероятно, еретиками прибавлено, ибо оно неприлично злодею» (Orig. In Matth. Comm. Ser 121). В нескольких фрагментах работы Иосифа Флавия «Иудейская война», сохранившихся только в переводе на древнеславянский язык, также говорится, что Христос был арестован, но отпущен Пилатом. Эти фрагменты сохранились от первоначального труда Флавия, и то, что они противоречат христианской версии, делает маловероятной подделку, тогда как соответствующие места из греческого списка работы однозначно являются позднейшей фальшивкой.

Итак, Пилат отпустил «Иисуса сына Отца» (Иисуса Мессию, ибо «сын Отца» — это еврейское прозвище Мессии), и казнил вместо него — кого же? Не Иуду ли?

Он – помощник Имама Махди (А) и тот, кто совершит молитву за ним: «И спустится дух Аллаха Иисус и совершит молитву за ним» («Бихар», том 51, С. 71). Реальный Иисус (А) не был, разумеется, ни «богочеловеком», ни «искупителем», ни «распятым за грехи людей». Он являлся человеком, Мессией, царём и пророком Ислама, приходившим восстановить традицию чистого монотеизма в эпоху ее искажения.

Но поскольку Иисус (А) остался непризнанным со стороны единственных носителей монотеистического сознания в то время — жителей Святой земли — его мессианская миссия оказалась как бы разорвана на две части: он был в теле, живым, вознесен на Небо, подобно Илии на огненной колеснице, и ждет часа своего второго пришествия, когда он явится «с облаков во славе своей».

Он – «слово Аллаха» (калимату ллах), как сказано в Коране: «Ведь Мессия Иисус сын Марии — только посланник Аллаха и Его слово, которое Он бросил Марйам, и дух от Него» (4: 171). Иисус (А) назван «словом Аллаха», потому что он появился в мир без участия отца, посредством божественного слова «Будь» (кун), как сказано: «Поистине, Иисус перед Аллахом подобен Адаму: Он создал его из праха, потом сказал ему: “Будь!” — и он стал» (3: 59).

И как говорится: «Когда Он решит какое-то дело, говорит ему: “Будь” — и оно бывает» (19: 35). И буква «ка» в этом слове (в слове كُنْ  — кун, «будь») указывает на слово Аллаха (калимат), от которого содрогается величайшая бездна (умк акбар), как сказано в «Дуа Симат». И буква «нун» указывает на первый письменный прибор, как указано в суре «Письменная трость»: «Нун. Клянусь письменной тростью и тем, что пишут» (68: 1). И между «ка» и «нун» сокращённый «вав», и это – вода, из которой Аллах сотворил «всякую вещь живую». И «слово», как пришло в хадисах, — это мир повеления (аламу ль-амр), и это – замысел Аллаха (машийа), и это – бытие всех вещей.

Имамы (А) сказали: نَحْنُ الْكَلِمات  «Мы – слова» (Бихар, том 4, С. 151), и они — слова, из которых создано мироздание, идущие от Воли и Замысла Аллаха (машийа). И Воля Аллаха – это письменная трость, а они – слова, написанные ею.

Выражение же «слово Аллаха» в отношении Иисуса (А) имеет такой же смысл, как выражения «Дом Аллаха» (Кааба), «Огонь Аллаха» (Ад), «Рай Аллаха», «творение Аллаха» и так далее. И он есть творение Аллаха и слово из тех слов, которыми Аллах проявил Себя для творения, как сказал Имам Али (А): «Хвала Аллаху, Который проявился для Своего творения через Своё творение» («Нахдж уль-балага», хутба 108).

Моисей в Коране имеет похожее прозвище — «говорящий с Аллахом» (калиму ллах). Об исполнении слова Аллаха относительно Моисея говорится: «Исполнилось благое слово твоего Господа над сынами Исраила за то, что они терпели» (7: 136). И как сказано в «Дуа Симат»: «Я прошу у Тебя, о мой Господь, во имя Твоей славы, через которую Ты говорил с рабом Твоим и посланником Мусой ибн Имраном, мир ему, средь преосвящённых (ангелов), которые превыше херувимов приближённых, превыше облаков света, в огненном столпе, на горе Синай, и на горе Хурис, в священной долине, на благословенной земле, с правой стороны гор, из дерева, и в земле Египта, через девять ясных знамений, и в тот день, когда расколол Ты море для народа Исраиля, и через ручьи, бьющие из камня, которыми сотворил Ты чудеса, и в глубоком море, в тот день, когда Ты заставил воду моря затвердеть в сердце шторма, и стала она как камень, и дозволил народу Исраиля перейти его, и исполнилось над ними благое слово за то, что они терпели... Я прошу у Тебя во имя Твоего слова, которым подчинил Ты все вещи, и во имя света Твоего лика, через который Ты проявился на горе, и обратил её в прах, и пал Муса поражённым, и во имя Твоей славы, которую явил Ты на горе Синай, и говорил через неё со Своим рабом и посланником Мусой ибн Имраном, во имя Твоего явления на горе Сеир, во имя Твоего воссияния на горе Фаран».

Тут связывается между собой явление Бога трём пророкам – Моисею, Иисусу и Мухаммаду, свершившееся на трёх горах – Синай, Сеир и Фаран. Фаран – это гора около Мекки. Как говорится в Библии: «Вот благословение, которым Моисей, человек Божий, благословил сынов Израилевых перед смертью своей. Он говорил: “Господь пришел от Синая, открылся им с Сеира, воссиял от горы Фарана и со тьмами святых, одесную Его огнь закона» («Книга Второзакония», 33: 1-2). Или в книге пророка Аввакума: «Бог от Фемана грядет и Святый – от горы Фаран. Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля. Блеск ее – как солнечный свет; от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы!» (3: 3-4).

Часть 2. Павел и культ Христа

Истинным основателем христианства был не Иисус (А), а Павел. Этот лжеапостол, никогда не видевший самого Иисуса (А), являлся типичным явлением эллинистического мира. Объединенные римским мечом города наводняли бесчисленные лжепророки, прорицатели, учителя мудрости и творцы оригинальных синкретических систем. Каждый из них считал себя осененным благодатью, каждый рассказывал о чудесах и теофаниях, совершенных объектами его поклонения – Митрой и Осирисом, Деметрой или Кибелой (повествование Павла о явлении ему Христа – лишь дань этой традиции, риторическая условность). Многочисленные боголюди и богоматери с их свитами заполняли суеверное сознание той декадентской эпохи, поэтому нет ничего удивительного, что образ Иисуса Мессии, весть о котором распространилась по иудейским диаспорам ойкумены, постепенно растворился в совокупности мифологических переживаний. Стали ходить слухи о чудесном явлении в Палестине очередного богочеловека, подобного Митре или Осирису.

Павел лишь придал данным умонастроениям систематически-«рациональную» форму упорядоченной проповеди. Он переделал рассказ о Мессии-Христе в соответствии с категориями языческого мировосприятия и тем самым открыл путь для его широкого распространения в pax Romana. Тем самым он стал подлинным основателем христианской религии. Решающая смысловая перестановка состояла в том, что учение Иисуса было превращено им в учение об Иисусе, пророком которого Павел объявил самого себя. Христос Павла – уже не человек: это полубог, от имени которого ведется повествование. Миф о распятии и воскресении был заимствован из мистериальных культов с их страдающими и воскресающими богами, а владеющая Павлом идея искупления восходит к зороастрийскому религиозному кругу. В зороастрийской книге Иоанна Отец в чертоге совершенства, омываемый светом, обращается к Сыну: «Сын мой, будь моим посланником: отправляйся в мир мрака, где нет ни одного луча света». На что Сын отвечает: «Отец Великий, что сделал я такого грешного, что ты послал меня в самую бездну?».

Разумеется, подобные попытки перетолковать учение и жизнь Иисуса (ДБМ) в языческо-мистериальном духе встретили резкое неприятие у палестинской общины его настоящих учеников: Павел сам повествует об этом в начале послания к Галатам. Существует загадка так называемого «потерянного послания апостола Павла», на которое он сам ссылается, но которое не сохранилось. Почему оно исчезло из последующего корпуса христианских писаний? В. Розанов вслед за славянофилом Рцы обращает внимание, что это послание быть потеряно вовсе не могло, ввиду прилежного списывания и сохранения всех писаний апостолов и древних учителей церкви. А раз так, то оно должно было быть уничтожено. «Как известно, Апостолы Павел и Петр … были в многолетней вражде между собой, по мотивам хотя и общеизвестным, но без подробностей. Рцы и говорил, что в так называемом “потерянном послании” Апостола Павла содержались мысли ли, сообщения ли исторические этого Апостола “языков”, который и привел все народы к подножию креста и Христа, — до того ужасные, до того опасные и “нечестивые” для всеобщего сознания христиан, что всеобщим, безмолвным и неодолимым движением народы, люди, всякий единичный читатель рвал послание, как только его прочитывал… Рцы обращал мое мнение к мысли о том, что это должно было быть нечто слишком ужасное и притом открывавшееся читателю сразу и резко, сразу и ярко…» (Розанов В. Апокалипсис нашего времени. – М., 2000. – С. 72.). Очевидно, это послание как-то «сразу и ярко» проливало свет на тайну христианства, его происхождения как именно «религии Павла», а не Христа. Возможно, там имелись более подробные сведения о конфликте между Павлом и кругом непосредственных учеников самого Христа, так что всякий читавший должен был делать решительный выбор между ними в пользу той или другой партии. А поскольку христианство этот выбор сделать не хотело или не могло, то оно предпочло уничтожить само это послание как таковое.

Павлом было совершено еще одно важнейшее преобразование: перенос христианства из арамейского (т. е., собственно, арабского) в греческий культурно-языковой ареал. Вместе с этим состоялось окончательное вхождение новой религии в сферу эллинистических интеллектуальных представлений, не имеющих никакого отношения к миру, в котором жил и проповедовал Христос. Арамейская литература утратила свое значение еще раньше, чем официальная церковь уничтожила ее. Работы апологетов и отцов церкви были развитием не столько учения Христа, от которого сохранились лишь отдельные детали, сколько греческой философии и восточной мистики. Перенос же центра тяжести на Запад в политическом смысле означал выбор в пользу лояльности Риму. В Палестине был народ как политическое сообщество, с которым и имел дело настоящий Иисус (ДБМ); здесь же – только разбросанные среди враждебного окружения общины. Назореи считали Павла ренегатом, перешедшим на сторону Рима, но со своей точки зрения он был прав. Что еще ему оставалось действовать, кроме как призывать к покорности римским властям? Однако влияние этого маневра на всю дальнейшую историю поистине трудно переоценить, ибо христианство, в отличие от иудаизма и ислама, с самого начала формировалась как необщественная религия. Это была частная вера участников небольших общин, над которыми тяготела огромная машина языческой империи. Это приватная, личная религия, апеллирующая к «я», а не к «мы», к частному, а не публичному пространству. И эту перестановку тоже совершил Павел.

Кем же был этот человек? Действительно ли он верил в то, что говорил, или же его учение было лишь средством получения жреческой власти над стадом? Теологический факир и изобретатель культа Христа, он в конечном счете дал лишь удачное дискурсивное выражение тому синкретическому Drang’у, что витал над эпохой. Рим объединил древний мир политически: теперь должна была возникнуть сила, которая дала бы ему также и религиозное единство. Такой силой стал культ Христа, имевший в своей основе реального человека и действительные события, но перетолковавший их в языческо-мифологическом духе, дабы приблизить к пониманию широких масс. В быстром распространении религии Павла важную роль играла массовая потребность в обретении новых форм идентичности в нестабильном и несправедливом обществе. После того как римский меч лишил бесчисленные городские общины средиземноморского мира их суверенитета, рухнула вся нормативная система, на которой основывалась самоидентификация людей древности. Исчезла свободная полисная жизнь с ее публичными культами, богами, празднествами и мистериями. Pax Romana нуждался в более космополитической сети солидарности.

На эту роль идеально подошло христианство, предложившее универсалистскую идентичность, в которой все равны: раб и свободный, солдат и чиновник, «эллин и иудей». Секрет его потрясающего успеха состоял в том, что оно пришло в нужный момент. Сначала среди его адептов были преимущественно низшие и средние слои: мелкие торговцы, ремесленники, городские рабы, затем к ним присоединились интеллектуалы, аристократы и военные. В процессе экспансии христианству пришлось выдержать напряженную борьбу с другими синкретическими культами, особенно с митраизмом и гностицизмом, которых оно, однако, не столько отторгало, сколько ассимилировало. В первые столетия своего существования оно напоминало губку, которая абсорбировала все верования и ритуалы римского мира, пытаясь собрать их в упорядоченное целое. «С распространением христианства на более широкие и грубые массы, — говорит Ницше, — которым недоставало все более и более источников христианства, — становилось все необходимее делать христианство вульгарным, варварским, — оно поглотило в себя все учения и обряды всех подземных культов imperium Romanum, всевозможную бессмыслицу больного разума» («Антихристианин», 37).

Это хаотичное движение акцептации в целом завершается к IV в., когда доктрина и ритуалистика новой религии кристаллизуются в отвердевших формах. Зарождение Ислама было подобно движению клинка: сразу отвердевший и готовый к бою, врывается он из арабской периферии в мир развитых цивилизаций с их одряхлевшими и сумбурными религиями, с их усталыми людьми, чтобы подчинить себе эти цивилизации «сверху». Напротив, распространение христианства походило на медленное возрастание растения, питающегося соками первозданной почвы: оно втягивало в себя местные верования и культы, перерабатывая их и составляя из них свой собственный ствол. Что-то исчезло, что-то было исключено, а что-то вошло в общую мозаику, пеструю, как восточный базар.

Те догматы, которые христианство очень наивно приписывает самому Христу, не только встретили бы самое активное неприятие монотеистического общества – они вообще не могли быть сформулированы в арамейско-иудейском культурно-языковом ареале. Запутанная церковная казуистика требовала систематической культивации рационалистического мышления в духе созерцательной традиции, которая присутствовала лишь в греко-эллинистическом культурном контексте. Пока в Ханаане полыхало зарево пророческих проповедей, греки с их платонизмом и перипатетизмом разрабатывали детальнейшую понятийную систему, на языке которой позднее и заговорит христианство, перенесенное Павлом из арамейской в эллинистическую языковую среду. Разве Христос сказал где-то: «Я составляю с Богом одно. И однако же я рожден от смертной женщины. Кроме того, мы существуем в трех лицах. Я Бог, но говорю человеческими словами и хожу в человеческом теле. Я есть я и не я одновременно. Я пришел искупить первородный грех. Запомните: тот, кто скажет, что три – это три, а один – это один, должен быть непременно сожжен. Вне матери-церкви нет спасения, потому что она есть мое святое тело. Не забывайте, однако ж, что мое святое тело присутствует также в евхаристии, поэтому вкушайте его в ней и запивайте моей святой кровью. Есть два вида благодати – действенная, которой нельзя противиться, и достаточная, которая может быть недостаточной. Все дары благодати через рукоположение передаются установленной иерархии церкви, состоящей из епископов, пресвитеров и диаконов»? Конечно, он никогда не говорил этих вздорных вещей. Сумасбродные фанатики выдумали это, чтобы превратить в посмешище религию и самих себя. Он говорил: верьте в Единого Бога, пророком Которого я являюсь, творите справедливость и добрые дела, помогайте друг другу.

Есть только одна религия, запечатанная в человеческих сердцах – Единобожие, которое понятно, просто и не заставляет людей ломать голову и ребра, споря о том, равна ли единица трем, а три – двум. Однако церковники, очевидно, решили улучшить учение Христа, под тем подходящим предлогом, что он даровал им полную власть на земле и даже на небе. Так возникли на свет: православие, папизм, евангелизм, донатизм, иезуанизм, монтанизм, модализм, менонизм, методизм, пиетизм, савелианство, арианство, афанасианство, несторианство, социнианство, офриты, вальденсы, бегарды, богомилы, борбориты, барбелониты, бегуны, скакуны, трясуны, фебеониты, флоринцы, захеи и прочие единственно верные учения и секты, вне каждой из которых нет спасения. Поразительно, насколько абсурдные квази-теологические распри смогли увлечь христиан на путь раскола и взаимного истребления. Споры о том, единосущен или подобен Христос Богу, распри из-за пресуществления или сотворения святого духа – всё это составляет одну из наиболее нелепых страниц во всей истории мировых религий. На IV Латеранском Соборе теологи всерьез обсуждали, что поедает мышь, если ей удалось утащить кусок евхаристии? Ответ был дан в том смысле, что человеческий желудок наделен способностью превращать гостию в христово тело, а мышиный – нет. На протяжении всей своей истории христианство органически выделяло из себя подобные споры, настолько же смехотворные, насколько и безбожные, которые велись вплоть до прошлого столетия, когда то ли христиане поумнели, то ли предмет спора утратил всякий смысл.

Апостольская община, позже известная под именем эбионитов или назореев, продолжала существовать в еврейской среде (соблюдая все требования Закона), но постепенно маргинализовалась и сошла на нет. Здесь заканчивается история Пророка Иисуса и начинается история христианства, т. е. культа Христа, единственным и подлинным основоположником которого стал Павел.

 

banner

Если вам понравился этот материал, то помогите в создании новых — поддержите проект! Сделать это можно здесь: https://arsh313.com/donate/ Каждый рубль, перечисленный вами — это ещё один шаг к победе Истины.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес эл. почты не будет опубликован.